Читаем без скачивания Три большие разницы. Рассказы о том, чего не бывает - Юлия Слапогузова

На следующий день он принёс мне кофе в постель. Макиато, как я люблю. День моего отъезда начинался отлично, если бы не предчувствие.

Есть такой фильм Джузеппе де Сантиса – «Рим в 11 часов». Я чувствовала себя, как одна из героинь этого фильма. Ты на самом верху, цель близка, но лестница уже шатается.

Мы провели с Марио весь день, и он предложил отвезти меня в аэропорт. Конечно, на стойке регистрации я встретила шефа. Тот бросился ко мне, роняя на ходу упрёки и обвинения. Неосторожно схватил меня за плечо. Марио потемнел лицом, превратившись из Ромео в Отелло, и бросился ему наперерез. Никогда в жизни я не видела такой безобразной сцены. Звучали ругательства – сицилийские с одной стороны и исконно русские с другой. Обвинения и оскорбления капали, как кислотный дождь, прожигая бетонный пол аэропорта. Конечно, они друг друга не понимали. Полиция не вмешивалась, явно сочувствуя Марио, но ровно до того момента, пока Марио не набросился на моего шефа с кулаками. Шеф не успел даже испугаться, а худенький мужчина-полицейский и его коллега-женщина исполинского роста скрутили Марио и надели на него наручники. Я зажмурилась. И хоть я не прорицатель, но перед моими глазами ясно выросла мама Марио, осыпающая меня проклятиями. Её мальчик пострадает из-за меня. Шеф и Марио отправились в полицейский участок.

Из-за нас задержали рейс. Мой шеф глазами метал молнии. Эти молнии должны были меня убить, и убили бы, если б не лежащее в отделе кадров заявление об увольнении. Оно работало как оберег даже на расстоянии. Я больше не служу в банке – и точка. Я тебя не боюсь, лицо-банка. Шеф шевелил жирными боками. Всю дорогу до Москвы он что-то строчил в ноутбуке, словно палач затачивал топор.

Конечно, он мне отомстил. При увольнении я получила волчий билет и не смогла устроиться ни в один банк Москвы, даже игрушечный. Ровно через полгода я обнаружила, что мне нечем платить за квартиру. Что на улице зима. И что Марио ни разу не позвонил мне.

В любой непонятной ситуации пей кофе. Гуляя на Патриарших, я купила бумажный стакан кофейного суррогата навынос и посмотрела в серое московское небо. Патриаршие пруды ещё сохранили налёт мистичности, здесь можно сосредоточиться и сделать запрос наверх: где, когда, на каком этапе произошёл сбой? И, господи, неужели ничего нельзя вернуть? Господи, ты вообще меня слышишь?

…Наш самолёт совершил посадку в аэропорту Схипхол. Добро пожаловать в Амстердам! Мой шеф радовался как ребёнок. Приближал ко мне лицо-банку и невыносимо улыбался. От него пахло кислым шампанским и похотью. Наверное, уже представлял меня в одной из витрин квартала красных фонарей.

– Как я хочу поскорее в город, – в который раз повторял шеф.

– Я тоже, – честно признавалась я.

Когда самолёт приземлился, шеф готов был захлопать в ладоши. Первым помчался на выход, потом вприпрыжку – получать багаж. Я сделала вид, что буду ждать его на улице. Слава богу, здесь были свободные такси.

– В центр, пожалуйста, и побыстрее, – сказала я водителю.

Не знаю, почему символом свободы считается голубь. Иногда их ещё выпускают на свадьбах как символ чистоты и любви, или в кино показывают, как душа в виде голубя поднимается в небеса. По-моему, эти городские твари совсем не заслужили такой чести. Когда я бываю в больших городах на открытых площадках, всегда держусь подальше от туристов, которые кормят этих крылатых крыс – берегу верхнюю одежду. Но, как бы то ни было, сейчас я ощутила себя голубкой, освободившейся из силков, других сравнений у меня не было.

Когда едешь в Амстердам из аэропорта, видишь несколько зданий, архитектура которых поражает. Не то, чтобы это было очень красиво, скорее, необычно. В этом весь Амстердам. Он как хорошее кино – скандальный, спорный, непонятный, броский – разный. Его не забудешь и не спутаешь ни с чем. Дома старого Амстердама торчат, как кривые зубы в ухмылке.

Хуже с людьми. Они одинаково помешаны на толерантности. Если хрупкая девушка меняет колесо машины в России – ей помогут мужчины. Чем глубже в России, тем скорее помогут. На Дальнем Востоке ей даже не надо будет выходить из авто – достаточно включить аварийку. В Москве придётся выйти и открутить одну гайку. Может, две, если в центре.

В Нидерландах ей не поможет никто. Чтобы не обидеть. Ведь помочь женщине поменять колесо – это подчеркнуть её женскую неполноценность, слабость, зависимость от мужчины. Русским женщинам в Нидерландах живётся тяжело. Русская женщина хоть и коня на скаку остановит, но с детства усвоила туго: не трогай ты этого коня, если рядом есть мужчина. Рядом с мужчиной русская женщина становится мягкой, доброй и беспомощной. В Нидерландах такой номер не пройдёт.

Конец ознакомительного фрагмента.